Зигмунд Фрейд
В нижеследующих строках я должен изобразить, на основании эмпирически полученных наблюдений, какие изменения условий могут повести к тому, чтобы у лиц предрасположенных разразилось невротическое заболевание. Вопрос касается, следовательно, поводов к заболеванию; о формах болезни буду говорить немного. Из разных сопоставлений поводов к заболеванию явствует, что эти поводы отличаются той особенностью, что бесчисленные уклонения сводятся к libido индивидуума. Судьбу libido, благодаря психоанализу, мы признали решающим моментом для нервного здоровья или болезни. Также в этом определении предрасположения нельзя изменить ни слова. Психоаналитическое исследование именно дало нам возможность доказать невротическое предрасположение в истории развития libido и свести действующие в нем факторы к прирожденным разновидностям сексуальной конституции и к воздействиям внешнего мира, пережитым в раннем детстве.
а) Ближайшим и наиболее явным и наиболее понятным поводом невротического заболевания является то обстоятельство, которое мы можем назвать вообще запретом (Versagung). Индивидуум был здоров, пока его потребность любви удовлетворялась реальным объектом внешнего мира; он становится невротиком, если лишается этого объекта, не находя ему заместителя. Счастье совпадает со здоровьем, несчастье — с неврозом. Выздоровление дается не столько врачом, сколько судьбою, которая может дать заместителя для утерянной возможности получить удовлетворение. У этого типа, к которому принадлежит большинство, болезненные явления начинаются, прежде всего, с абстиненции, из чего мы можем заключить, какое большое значение для возникновения невроза могут иметь культурные ограничения обычного удовлетворения. Запрет действует патогенно, потому что он ставит плотину для libido, а для индивидуума — испытание: как долго он может выдержать такое повышение психического напряжения и какой пробьет себе выход для освобождения от него.
Существуют только две возможности сохранить при продолжительном запрете: во-первых, перенесение психического напряжения в деятельную энергию, обращенную к внешнему миру и завоевывающую в нем удовлетворение libido, и, во-вторых, отказ от либидинозного удовлетворения, сублимация задержанного libido и применение его к достижению не эротических целей, не требующих запрета. Так как обе эти возможности находят осуществление в человеческой судьбе, то это доказывает нам, что несчастье не совпадает с неврозом и что не один запрет обусловливает здоровье или болезнь131субъекта. Влияние запрета заключается, прежде всего, в том, что он вводит в действие до этого времени не деятельные предрасполагающие моменты.
Там, где последние имеют довольно значительное развитие, возникает опасность интроверзии libido. Оно отворачивается от действительности, опасность интроверзии libido. Оно отворачивается от действительности, которая потеряла для индивидуума цену благодаря суровому запрету, и уходит в жизнь фантазии, где создает новые желания и снова переживает призраки прежних, забытых желаний. Вследствие внутренней связи деятельности фантазии с сохранившимся у каждого индивидуума инфантильным, вытесненным и ставшим бессознательным материалом, и благодаря исключительному положению по отношению к действительности, которое ограничивается фантазиями.
Libido может идти дальше только в обратном направлении, регрессируя оказаться на инфантильных путях и домогаться соответствующих этому целей. Если эти стремления, непереносимые для данного состояния индивидуума, приобретают достаточную интенсивность, то между ними и другой частью личности, сохранившей связь с реальностью, должен возникнуть конфликт. Последний разрешается через образование симптомов и выражается в явном заболевании. Что весь процесс произошел от реального запрета, отражается еще в том, что симптом, благодаря которому достигается связь с действительностью, представляет собою заместителя удовлетворения.
б) Второй тип поводов к заболеванию совсем не так заметен, как первый, и мог быть открыт только после глубокого аналитического изучения при помощи теории комплексов Цюрихской школы. Индивидуум заболевает тут не вследствие изменений во внешнем мире, потребовавших запрета вместо удовлетворения, но вследствие внутреннего усилия раздобыть себе в действительности соответствующее удовлетворение. Он заболевает вследствие попыток приспособиться к действительности и исполнить ее требования, причем натыкается на непреодолимые внутренние препятствия. Я рекомендую сделать резкое разделение этих двух типов заболеваний, более резкое, чем это допускает большей частью наблюдений.
При первом типе выступает вперед изменение во внешнем мире, во втором центр тяжести лежит во внутреннем изменении. В первом случае заболевают от переживаний, во втором — от хода развития. В первом случае задача состоит в отречении от удовлетворения, и индивидуум страдает от недостатка: сопротивляемости; во втором — задача требует замены одного удовлетворения другим, и крушение происходит от недостатка гибкости. Во втором случае наступает конфликт между стремлением остаться тем, что ты есть, другим стремлением — приспособиться к новым целям и новым требованиями действительности, наперед данным; в первом — он является только тогда, когда заторможенное libido выбирает себе другие и совершенно непереносимые возможности удовлетворения. Роль конфликта и прежней фиксации libido при втором типе значительно больше бросается в глаза, чем при первом, при котором такая не находящая применения фиксация заметна бывает только случайно, вследствие внешнего запрета.
Молодой человек, удовлетворявший ранее свое libido при помощи фантазий и мастурбации и желающий теперь заменить эту аутоэротическую привычку выбором реального объекта; девушка, подарившая всю свою нежность отцу или брату и вынужденная теперь сознательно отдать сватающемуся за нее мужчине свои до сих пор бессознательные инцестуозные, либидинозные желания; женщина, которая должна воздерживаться от своих полигамических наклонностей и проституционных фантазий, чтобы стать верным товарищем своего мужа и безупречной матерью своих детей, и они заболевают вследствие похвальных стремлений, если прежняя фиксация их libido достаточно сильна, чтобы противиться сдвигу.
Решающим моментом будут при этом факторы предрасположения, конституциональные наклонности и переживания детства. Они переживают, так сказать, судьбу деревца из Гриммовсккой сказки, пожелавшего иметь другие листья; с гигиенической точки зрения — конечно, не имеющей исключительного значения — можно было бы только пожелать, чтобы они и дальше оставались такими же недоразвитыми, малоценными и бесполезными, какими были и до заболевания. Перемена, к которой стремятся больные и которой достигают только отчасти или совсем не достигают, имеет всегда значение прогресса в смысле реальной жизни. Но, если мерить этическим масштабом, то мы встречаем заболевания одинаково, как при отречении от идеала, так и при стремлений к нему.
Несмотря на очень ясное различие обоих описанных типов заболевания, в самом существенном они, однако, совпадают и без труда могут быть сведены к единому. В отношении неспособности приспособиться к действительности, заболевание от запрета падает именно на тот случай, когда действительность отказывает в удовлетворении libido. Заболевание при условиях второго типа приводит сейчас же к особому случаю запрета, хотя в этом случае не всякого рода удовлетворение исключается действительностью, но, собственно, как раз то, которое индивидуум признает для себя единственно возможным, и запрет идет не непосредственно от внешних условий, но, прежде всего от известных стремлений личности. Вследствие конфликта, возникающего сейчас же при втором типе, оба рода удовлетворения — как привычное, так и желанное, — будут одинаково задержаны; это ведет к запруде libido со всеми его последствиями, как и в первом случае. Психические явления при образовании симптомов во втором случае ранее заметны, чем в первом, так как патогенная фиксация libido обнаружилась не только теперь, но была уже в полной силе при здоровом состоянии. Известная степень интроверзии libido в большинстве случаев уже существовала; доля регрессии в инфантильное прикрывалась тем, что развитие еще не проделало всего пути.
в) Как преувеличение второго типа, типа заболеваний от требований действительности, является следующий тип, который я хочу обозначить как заболевание, вследствие задержки в развитии. Теоретической необходимости выделить его не имеется, но есть практическая необходимость, так как речь идет о лицах, заболевающих сейчас же по переходе из безответственного детского возраста, и никогда, таким образом, не достигающих фазы здоровья, т. е. ничем не стесненной способности работать и наслаждаться Существенное предрасполагающего процесса в этих случаях вполне очевидно. Libido никогда не покидало инфантильной фиксации, требования действительности не поступают сразу на созревший вполне или отчасти индивидуум, но обусловливаются самим процессом созревания и при том, Конечно, непрерывно изменяются вместе с возрастом индивидуума. Конфликт отступает перед недостаточностью, но на основании наших теперешних взглядов мы должны и здесь признать наличие стремления преодолеть детскую фиксацию, иначе исходом процесса был бы стационарный инфантилизм, но ни в коем случае не невроз.
г) Как третий тип сводится почти целиком к предрасполагающим условиям, так последующий, четвертый останавливает наше внимание на ином моменте, влияние которого заметно во всех случаях, а именно потом и этот метод легко мог бы быть просмотрен при этической разработке. Так, мы видим, что заболевает индивидуум, до сих пор вполне здоровый, без каких-либо новых переживаний, без каких-либо изменений в отношениях к внешнему миру, так что это заболевание производит впечатление спонтанного. Между тем ближайшее рассмотрение таких случаев показывает нам, что изменение в них все же произошло, и мы должны считать его чрезвычайно важным для возникновения болезни. Вследствие достижения известного периода жизни и в связи с закономерными биологическими явлениями, количество libido повысилось в душевном хозяйстве, что само по себе может нарушить равновесие в здоровье и создать условия для невроза. Как известно, такие внезапные повышения libido всегда связанные периодом созревания и менопаузой, с достижением известного возраста у женщин, у некоторых мужчин они могут обнаруживаться, кроме того, в другие, еще нам неизвестные, периоды. Запруда libido является здесь первоначальным моментом, она становится патогенной, вследствие относительного запрета со стороны внешнего мира, который предоставил бы удовлетворение несколько меньшим требованиями libido. Неудовлетворенное и запруженное libido может также продолжить дорогу к регрессии вызвать те же конфликты, на которые мы указывали в случаях абсолютного внешнего запрета.
Мы напоминаем, таким образом, что при обсуждении причин заболевания мы ни в коем случае не должны упускать из вида количественного момента. Все другие факторы — запрет, фиксация, задержка в развитии — не производят вредного влияния, пока не затрагивает известного количества libido и не создают запруды libido, достигающей известной высоты. Количество libido, которое нам кажется неизбежно патогенным, конечно, невозможно измерить; мы можем только постулировать, после того как появились результаты болезни. Мы должны были бы принять, что речь идет не об абсолютном количестве, но об отношении действующей суммы libido к тому количеству libido, которым может владеть отдельное Я, т. е. сохранять в связанном состоянии, сублимировать или прямо применять к делу. Вследствие этого относительное повышение количества libido может иметь то же значение, как и абсолютное. Ослабление Я вследствие органического заболевания или особенного расходования энергии может вызвать проявление невроза, который при всем предрасположении мог бы остаться в скрытом состоянии.
Признание значения за количеством libido, как причиной болезни согласуется желательным образом с двумя главными положениями учения о неврозах, установленными психоанализом. Во-первых, с положением, что невроз возникает из конфликта между Я и libido; во-вторых, с воззрением, что не существует никакого качественного различия в условиях здоровья1и невроза, что для здорового имеются те же задачи борьбы с libido, но только разрешение их ему удается лучше. Остается сказать несколько слов об отношении этого типа к данным соблюдения. Если я пересматриваю всех больных, которых я в настоящее время анализирую, я считаю необходимым признать, что ни один из них не соответствует одному из четырех типов в его чистом виде. Я скорее нахожу у каждого в известной степени запрет и рядом некоторую неспособность приспособиться к действительности; задержка развития, совпадающая с неподвижностью фиксации, встречается также у всех, и при этом мы никогда не должны упускать из вида значения количества libido, о чем мы уже говорили выше. Я наблюдал даже, что у многих больных болезнь проявлялась толчками, между которыми были промежутки здоровья, и каждый новый толчок можно было объяснить иным типом поводов. Установка этих четырех типов не имеет, следовательно, большого теоретического значения; это — только различные пути для проявления известной патогенной констелляции в душевном хозяйстве, а именно запруженного libido, от которого личность не в силах без вреда защищать себя собственными средствами. Но положение становится патогенным только вследствие количественного момента; оно не является чем-либо новым для душевной жизни, созданным вмешательством так называемой «болезнетворной причины».
Мы охотно признаем за этими типами заболеваний некоторое практическое значение. В отдельных случаях они наблюдаются также и в чистом виде; третий и четвертый типы не привлекли бы нашего внимания, если бы не заключали для некоторых индивидуумов исключительных поводов к заболеванию. В первом типе мы имеем перед глазами необычайно могучее влияние внешнего мира, во втором — не менее значительное влияние особенных свойств индивидуума, противостоящих внешнему миру. Патология будет всегда в долгу перед проблемой о болезнетворных поводах при неврозе, пока не займется решением вопроса, имеют ли эти страдания эндогенный или экзогенный характер. Но все наблюдения, указывающие назначение воздержания (в широком смысле) как на повод к болезни, необходимо всегда возражать, что другие лица не заболевают, подвергаясь той же участи. Если же подчеркиваются особенные свойства индивидуума как наиболее существенное в вопросе о здоровье и болезни, то необходимо напомнить, что лица с такими особенными свойствами могли бы оставаться здоровыми очень долгое время, пока им, возможно, сохранить эти особенные свойства.
Психоанализ побуждает нас разбивать неосновательные ссылки на внешние и внутренние моменты, на судьбу и конституции, он учит нас находить причины невротического заболевания неизменно в определенной психической ситуации, которая может возникнуть на различных путях.
